Путь кинжалов - Страница 52

И она нежно поцеловала Авиенду в окровавленную щеку.

Ей лишь казалось, что Авиенда прежде краснела от ярости. Даже возлюбленные у Айил не целуются там, где их может кто-то увидеть. Рядом с лицом Авиенды поблек бы и самый яростный закат.

– Я тоже хочу, чтобы ты стала мне сестрой, – промолвила она тихо.

Сглотнув комок в горле – и покосившись на Бергитте, которая делала вид, что ничего не замечает, – айилка наклонилась и быстро прижалась губами к щеке Илэйн. За этот жест Илэйн полюбила ее крепче прежнего.

Бергитте смотрела через плечо куда-то за спины девушек и, кажется, не притворялась, потому что вдруг сказала:

– Кто-то едет. Если не ошибаюсь, Лан и Найнив.

Девушки неуклюже, сдерживая стоны, повернулись, руки у них подгибались, ноги дрожали. И смех и грех! В сказаниях героям никогда не доставалось так, что они едва на ногах держались. Вдалеке на севере среди деревьев мелькали два всадника. Но можно было разглядеть, кто это: рослый мужчина на высоком коне, рядом с ним – женщина, на несущейся во весь опор лошадке. Девушки осторожно сели на землю и стали ждать. И Илэйн со вздохом подумала, что и так себя не ведут герои сказаний. Она надеялась, что сможет стать королевой, которой мать могла бы гордиться, но теперь-то ясно: в герои ей путь заказан.

* * *

Чулей легко тронула поводья, и Сегани, приподняв перепончатое крыло, плавно повернул. Он был хорошо обученым ракеном, быстрым и сообразительным, ее любимцем, хотя летать на Сегани ей приходилось в очередь с другими. Морат’ракенов всегда было больше, чем ракенов – это просто факт. На ферме внизу огненные шары возникали будто бы из воздуха и разлетались в разные стороны. Чулейн попыталась не обращать на них внимания; ее задача – наблюдать за подходами к ферме. Хорошо хоть дым уже больше не поднимается от оливковой рощи – где погибли Тауан и Маку.

С высоты в тысячу шагов ей открывался великолепный обзор. Все другие ракены облетали местность: любая побежавшая женщина должна быть проверена, не из тех ли она, на ком лежит ответственность за весь переполох, хотя, по правде говоря, в этих краях любой, увидевший в воздухе ракена, скорей всего, обратится в бегство. От Чулейн требовалось наблюдать, не приближается ли какая опасность. Но она ощущала странный зуд между лопатками – это всегда означало, что беда где-то рядом. Сегани летел не слишком быстро, и набегавший поток воздуха не очень сильно бил в лицо, однако Чулейн потуже затянула под подбородком завязки провощенного льняного капюшона, проверила кожаные страховочные ремни, удерживающие ее в седле, поправила защитные очки, подтянула перчатки.

На земле уже было за сотню Небесных Кулаков и, что более важно, шесть сул’дам со своими дамани. Еще с дюжину сул’дам несли котомки, полные запасных ай’дам. Со вторым перелетом с холмов на юге прибудет подкрепление. Лучше, конечно, чтобы с первой волной прилетело побольше воинов, но у Хайлине было не так много то’ракенов. К тому же ходили упорные слухи, будто большинству из них дана задача перевезти Верховную Леди Сюрот и все ее окружение из Амадиции. Негоже дурно думать о Высокородных, но Чулейн не отказалась бы от того, чтобы в Эбу Дар послали побольше то’ракенов. Навряд ли кто из морат’ракенов с симпатией относился к огромным и неуклюжим то’ракенам, пригодным лишь для перевозки тяжестей, но они доставили бы еще больше Небесных Кулаков, еще больше сул’дам.

– По слухам, тут внизу сотни марат’дамани! – крикнула Элийя в спину Чулейн. В небе, чтобы перекричать ветер, приходится говорить громко. – Знаешь, что я сделаю со своей долей золота? Куплю гостиницу. Этот Эбу Дар, судя по тому, что я видела, – приятное местечко. Может, даже мужа найду. Заведу детей. Что скажешь?

Чулейн ухмыльнулась. Чуть ли не каждый летун толковал о покупке гостиницы – или таверны, или фермы, – однако кто оставит небо? Она похлопала по основанию длинной кожистой шеи Сегани. Каждая женщина-летун – а из четырех три были женщинами, – говорила о мужьях и детях, но дети означали конец полетам. За полгода от неба отказывалось намного меньше женщин, чем уходило из Небесных Кулаков за месяц.

– Думаю, лучше тебе держать глаза открытыми, – сказала Чулейн. В короткой болтовне, впрочем, особого греха нет. Она бы и ребенка в оливковой роще заметила, не говоря уж о возможной угрозе Небесным Кулакам. Легковооруженные солдаты не уступали отборным Стражам Последнего Часа, кое-кто утверждал, что они даже посильнее будут. – А на свою долю я куплю дамани и найму сул’дам. – Если слухи не обманывают, если внизу и вправду столько марат’дамани, то на ее долю можно будет купить двух дамани. Трех! – Дамани, обученную Небесному Огню. Когда я оставлю небо, то буду богата, как Высокородная.

В этих краях было нечто подобное, здесь это называли «фейерверками» – в Танчико она видела, как какие-то люди тщетно пытались заинтересовать «фейерверками» Высокородных. Но разве их жалкие потуги сравнятся со зрелищем Небесных Огней? Этих приставал выпроводили из города и выкинули на дорогу.

– Ферма! – вскрикнула Элийя, и что-то вдруг ударило Сегани – куда сильнее, чем мощный порыв штормового ветра. Животное кувыркнулось через крыло.

Издавая горловой крик, ракен сорвался вниз, его крутило так, что Чулейн почувствовала, как пристяжные ремни впились в ее тело. Она держала руки на бедрах – натянув поводья, но неподвижно. Сегани сам должен выбраться из этой передряги; любое движение поводьями ему лишь помешает. Вертясь, точно игровое колесо, они падали. Морат’ракенов обучали не смотреть на землю, если по какой бы то ни было причине ракен падает, но всякий раз, когда в поле зрения возникала земля, Чулейн не могла не удержаться, чтобы не прикинуть высоту. Восемь сотен шагов. Шестьсот. Четыреста. Двести. Да осияет Свет ее душу, и защитит безграничная милость Создателя от...